Штрафной изолятор в колонии: что такое ШИЗО?

Право на защиту – одно из основных прав человека, гарантированных Конституцией (ст. 48), оно есть у каждого, в том числе и заключенных, которые должны иметь доступ к квалифицированной юридической помощи.

Тем не менее встреча заключенного с адвокатом не всегда выгодна сотрудникам ФСИН: от подзащитного адвокат может узнать, например, о пытках в исправительном учреждении, о давлении со стороны сотрудников, об отказе в предоставлении медицинской помощи, о фальсификации документов и коррупции.

На этот случай у сотрудников ФСИН есть свои методы, и направлены они на то, чтобы «вредная» информация до адвоката не дошла.

Способов помешать разговору адвоката и заключенного много. Во-первых, можно не пропустить адвоката в колонию – под любым предлогом. Например, администрация колонии может просто не подписать адвокату разрешение на встречу, может игнорировать его.

О них рассказывает адвокат фонда «Общественный вердикт» Ирина Бирюкова:

– Часто сотрудники ФСИН говорят, что ты не можешь пройти в колонию, потому что там проводятся мероприятия: проверки, учения, карантин. Проверки и учения – это незаконное препятствие к встрече, потому что все это не должно сказываться на оказании юридической помощи. А карантин – тут уже никуда не денешься.

Но его тоже не так просто объявить, потому что решение о карантине идет от областного УФСИН. То есть одна колония просто так не может объявить карантин, просто потому что не хочет тебя впускать. Если тебе говорят, что в зоне карантин, ты можешь позвонить в УФСИН или приехать и узнать, в самом ли деле есть карантин.

У меня с Макаровым (Евгений Макаров – бывший заключенный пыточной ИК-1 Ярославской области), например, было так: «По медицинским показаниям он не может с вами встретиться». Это тоже незаконно, потому что, даже если он при смерти, ты имеешь право прийти, посмотреть, что случилось. Иногда не пускают просто потому, что нет начальника, «некому документы подписать».

У меня недавно в Торжке такое было: я приехала в колонию, а мне говорят, что у начальника селекторное совещание. Пришлось звонить в УФСИН области, они подтвердили, действительно совещание, пришлось немного поругаться, но начальник вышел. Иногда заключенных заставляют писать отказы от встречи с адвокатом, запугивают.

Это чаще всего бывает, когда этот адвокат идет к этому заключенному впервые. Бывает, что сотрудники и сами пишут такие отказные заявления от имени заключенных. А иногда тебе выводят не того человека, к которому ты пришел, а похожего.

Не все заключенные соглашаются писать отказ от помощи «проблемного» адвоката, не во всех разговорах с адвокатами сотрудники ФСИН могут предвидеть опасность для себя. Поэтому еще один метод предотвращения утечки «вредной» информации – воспитательно-профилактический. После встречи с адвокатом заключенного «закрывают» в штрафной изолятор (ШИЗО).

Ирина Бирюкова рассказывает, что в 2017 году, когда из ИК-1 Ярославской области начала выходить информация о пытках, всех заключенных, к которым приходил адвокат, закрывали в ШИЗО: таким образом их ломали, чтобы они не работали с Бирюковой и «Общественным вердиктом».

– Было даже такое, что заключенные просили о встрече со мной, чтобы обсудить вопросы по их личным делам, про условия в колонии мы с ними даже не говорили. Но после того, как они от меня уходили, их сразу в ШИЗО закрывали.

Это было в мае 2017 года, – вспоминает Ирина Бирюкова.

Адвокат отмечает, что с практикой, когда заключенного после визита адвоката помещают в ШИЗО, она сталкивалась не только в ИК-1, но и ИК-8 той же Ярославской области, а также в колониях Красноярска.

В изоляторе условия содержания намного строже, чем в лагере – в ШИЗО помещают нарушителей режима. По закону перед помещением в ШИЗО заключенный должен пройти специальную комиссию, которая решает, насколько серьезен его проступок, и где его в том числе осматривает медик и выносит решение – позволяет ли состояние здоровья заключенного помещать его в ШИЗО.

На деле этими нормами нередко пренебрегают. Случаев, когда в документе фиксировалось, что заключенный помещен в ШИЗО за встречу с адвокатом, нет, потому что во внутренних правилах распорядка такой графы официально не существует.

Как правило, нарушения связаны с тем, что заключенный, например, не застегнул пуговицу на робе, не поздоровался, присел на шконку в неположенное время, неправильно застелил постель и так далее.

Адвокаты говорят, что в силу абсурдности сути нарушений, что-то из этого заключенный действительно мог допустить, но тот факт, что нарушения были зафиксированы сразу после визита адвоката, вызывает у защитников объективные сомнения в том, что разговор с адвокатом и водворение в ШИЗО между собой никак не связаны.

«Симулянт»

Николаю Комарову 26 лет. Он второй раз отбывает наказание по ч. 1 ст. 228 УК РФ (приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка без цели сбыта наркотических средств).

По первому приговору Николаю дали 2 года колонии, тогда же во время заключения у него начались проблемы с желудком, появились камни, было тяжело принимать ВИЧ-терапию – в исправительных учреждениях персональные рекомендации врача соблюдают нечасто, просто выдают ту терапию, которая на данный момент есть в учреждении. Бывает, что терапии вообще нет. Так случилось, например, в ИК-12 Рыбинска, где сейчас находится Николай. Он жалуется на сильные боли в спине и проблемы с ногами. Адвокату Марии Эйсмонт он рассказал, что медсанчасть при колонии не оказывает ему надлежащую медицинскую помощь.

Лист взысканий и поощрений Комарова

Комаров объяснил, что серьезные проблемы со здоровьем в ИК-12 начались, как только его привезли в колонию, в октябре 2016 года. На правой ноге появились язвы, три раза лопалась вена, три раза его вывозили в стационар при колонии МЧ №4 ФКУЗ МСЧ №76.

Именно там, по данным на сайте учреждения, оказывается медицинская помощь заключенным, содержащимся в колониях Ярославской области.

По словам Николая Комарова, до января 2017 года госпитализировать его в хирургическое отделение отказывались – вывозили в больницу, останавливали кровь и тут же отправляли обратно в колонию.

После очередного обострения Комаров пробыл в МСЧ №76 с января по апрель 2017 года. Адвокату он рассказал, что его лечили, но дефицит медикаментов чувствовался довольно сильно. Николаю сделали операцию – удалили вену на правой ноге – и этапировали обратно в ИК-12, пообещав, что скоро прооперируют и вторую ногу.

Вторую ногу не прооперировали до сих пор, несмотря на то что Комарову удалось добиться того, чтобы к нему в октябре 2018 года приехал сосудистый хирург с воли. Он дал рекомендацию с операцией левой ноги не тянуть. Тогда же, после приема у инфекциониста, Николаю поменяли стадию ВИЧ с 3 на 4Б.

По словам заключенного, медсанчасть предписание врачей игнорирует, ссылается на плановый порядок и утверждает, что Николай в срочной медицинской помощи не нуждается. В декабре 2018 года в колонии ему дали 3-ю группу инвалидности.

В числе документов, переданных в суд, – отказной лист, который дала на подпись Николаю начальник хирургического отделения медчасти Вероника Катышева, когда в медсанчасти закончилась предписанная ему ВИЧ-терапия.

По словам заключенного, ему предлагали поменять терапию, но он отказался, так как любая самовольная замена компонентов терапии может повлечь негативные последствия для организма. Когда Комаров отказался менять терапию, ему на подпись дали лист, который он должен был подписать и тем самым отказаться от терапии вообще.

Комаров его подписывать не стал, а лист за подписью Катышевой и с галочкой на месте, где должна быть его подпись, передал в суд.

Отказ от замены терапии с галочкой на месте подписи

По словам Николая, на его жалобы об ухудшении самочувствия начальник медсанчасти майор внутренней службы Андрей Савинов отвечает, что тот симулянт, подчеркивая, что сложности, с которыми сталкивается заключенный, – прямое следствие того, что он подал иск к учреждению.

Суд принял иск к производству, адвокат «Руси Сидящей» Мария Эйсмонт представляет интересы Николая Комарова. В начале марта она посетила своего подзащитного, а спустя несколько дней после этого визита он оказался в ШИЗО.

Согласно справке о поощрениях и взысканиях, Комарова закрыли в ШИЗО на 10 дней за то, что он не выполнил команду «подъем». По истечении 10 дней Николая снова поместили в ШИЗО – официально уже за другое нарушение.

Мария Эйсмонт не исключает, что нарушения могли иметь место, но предполагает, что помещение Комарова в ШИЗО может быть давлением на него со стороны администрации колонии за то, что он подал иск.

Адвокат также отмечает, что за последние несколько месяцев это не первый случай, когда практически сразу после ее встречи с заключенными в нескольких колониях Ярославской области осужденных закрывают в ШИЗО.

– Можно только предполагать [что происходило в колонии]. Но как минимум у троих осужденных, с которыми я встречалась колониях Ярославской области, после моего визита буквально в течение нескольких дней вдруг обнаружились какие-то нарушения. И как минимум двое из них попали в ШИЗО, третий под вопросом, но ему тоже грозил ШИЗО.

Формально – за то, что один заправил кровать неправильно, другой встал на несколько минут позже подъема. Формально ни одно из этих нарушений не было связано с визитом адвоката, но возникают очевидные вопросы. Поскольку это очень странное совпадение. Чего этим хотят добиться [сотрудники ФСИН]? Можно только предполагать.

Но, видимо, они восприняли это как некоторый посыл, угрозу [для себя], – комментирует Мария Эйсмонт.

Чтобы не жаловался

Бывший заключенный ярославской колонии ИК-1 Руслан Вахапов, отсидевший там больше 5 лет, рассказывает, что не только был свидетелем того, как заключенные оказывались в ШИЗО за встречу с адвокатом, но и сам не раз становился таким «нарушителем» режима. Руслан боролся за соблюдение прав заключенных в колонии, и адвокаты приходили к нему довольно часто.

– Меня закрывали [в ШИЗО] после встречи с адвокатом вообще постоянно. Ко мне приходит адвокат, например, Бирюкова. Естественно, она выносит от меня жалобы на содержание – на санитарные нормы, питание и другие нарушения. Конечно, прямо тебе никто не говорит, что ты идешь в ШИЗО за то, что ты жалуешься и общаешься с адвокатом.

А в негласном разговоре проскакивало: «Вот ты жалуешься, к тебе адвокат приходит, будешь сидеть в ШИЗО, пока не успокоишься», – вспоминает Руслан Вахапов. – Я сидел в ШИЗО, ко мне приходил адвокат, за что мне добавляли еще и еще.

Это стандартная практика. Если ты общаешься с адвокатом по своему делу, то проблем нет. А если ты общаешься по моментам, связанным с колонией, то ты из ШИЗО не вылезешь.

Руслан Вахапов

Адвокаты и правозащитники подтверждают, что заключенных, как правило, помещают в ШИЗО именно за то, что те передают адвокату жалобы на нарушения в исправительном учреждении.

По словам юристов, помещение в ШИЗО за встречу с адвокатом – распространенная практика не только в колонии Ярославской области, но и в Красноярске, Мордовии (ИК-11 по Мордовской области), Омске (ИК-6 и ИК-7 УФСИН Омска) и других регионах.

– В первую очередь, в ШИЗО помещают тех осужденных, которые жалуются на нарушения в исправительном учреждении.

Чтобы не жаловался, не выносил информацию об условиях содержания, о нарушениях при отбывании наказания, – рассказывает адвокат Вера Гончарова, несколько лет защищающая заключенных, отбывающих наказание в известных применением пыток колониях Омска.

– О том, что мои подзащитные оказались в ШИЗО, я узнаю либо из писем, либо от коллег, которые посещают колонию после меня. Заключенные просто рассказывают: «После визита Веры Велимировны я оказался в ШИЗО». Но попасть в ШИЗО, кстати, можно не только после визита адвоката.

Мне рассказывал мой подопечный, что его поместили в ШИЗО после визита православного батюшки. Наверное, заключенному официально было приписано какое-то другое нарушение, но это случилось практически сразу после того, как ушел батюшка.

Помещение в ШИЗО после визита адвоката – это незаконное наложение дисциплинарного взыскания. Бороться с подобными нарушениями трудно и долго, нужно обжаловать каждое взыскание, которое было наложено без оснований. Эта борьба возможна не только при упорстве и грамотности адвоката, но и при готовности к ней заключенного.

– Сталкиваясь с такой системой, люди, находящиеся в колонии, достаточно часто отказываются от борьбы. Потому что физические силы человека не безграничны. Когда на человека оказывается психологическое давление, еще можно, наверное, выдержать, но физическое воздействие может выдержать не каждый.

И мы не можем обвинять людей в том, что они в какой-то момент отказываются от своих жалоб и каких-то обращений и принимают предложение [от ФСИН] не высовываться, чтобы все было хорошо. И какое-то время у них действительно все хорошо, – рассказывает Вера Гончарова.

– Но если человек готов бороться, то мы обжалуем каждое взыскание, обжалуем признание злостным нарушителем, изменение режима.

Статистики о том, сколько заключенных ежегодно оказывается в ШИЗО за встречу и разговор с адвокатом, нет.

Официальные данные о подобных инцидентах по понятным причинам не публикуются, скорее всего, такой учет вообще не ведется сотрудниками исправительных учреждений.

Доказать причинно-следственную связь между встречей заключенного с адвокатом и водворением заключенного в ШИЗО тоже практически невозможно.

Источник: https://www.svoboda.org/a/29933180.html

Как заключают в штрафной изолятор на зоне и в тюрьме. Курс выживания в тюрьме. Ужасы ШИЗО

Когда попадаешь в разные следственные изоляторы и исправительные колонии, создается впечатление, что их начальники руководствуются не единым законом, а собственной фантазией. Особенно это заметно по тому, как устроены карцеры и ШИЗО.Начнем по порядку. Еще советское время. Колония под Питером. Вскоре после заезда туда этапом я ругаюсь с сотрудником дежурной смены — он изъял при обыске мои дорогие вещи, выдал опись, после чего шмотки пропали. Конечно, я выразил негодование по этому поводу и заявил, что хотел свитер, джинсы и кожаную куртку сдать на склад, чтобы надеть после освобождения.

Меня тут же посчитали хамом, «возводящим поклеп на администрацию колонии», обвиняя ее в воровстве. После того как я отказался снять претензии, мне выписали пятнадцать суток ШИЗО — для начала.

Камера штрафного изолятора откровенно удручала. Девять квадратных метров площади, заваренное листом железа небольшое окно, черные от копоти бетонная шуба и потолок, цементированный пол, с двух сторон откидные нары. По идее, днем они должны пристегиваться к стене. Но здесь их откидывали круглосуточно, потому что в хате обитали семь нарушителей. Плюс я — восьмой.

Самое поганое, что с зоны в ШИЗО загоняли курево просто в неограниченном количестве. Вот народ и дымил, как перед расстрелом. Как я уже сказал, окон практически не было, зато запах табака перебивал вонищу от выносной параши.

Матрасов и постельного белья в те годы в шизняке не выдавали. Штрафников переодевали в рваную робу на голое тело и в тапочки-плетенки из кирзы. Прибавьте, что нас не водили гулять, хотя обязаны были выводить каждый день на час.

Еще и кормили по пониженной норме.

Блатным у себя в камере скучно. Они чуть ли не приказывают сержантам, и те пускают гулять авторитетов по другим «хатам», открывая все двери. В этой колонии смотрящих не было. Правили и творили беспредел активисты. К нам они часто заглядывали, так как у нас сидели «правильные» преступники — в основном спортсмены-рукопашники, боксеры, борцы.

Когда к нам завалились пьяные главари, я как раз спал. Сквозь дрему услышал, как кто-то сказал про новенького. Почувствовав бесцеремонное толкание в бок, поднял голову и увидел огромного детину в спортивном костюме.

Вместо приветствия он выдохнул перегаром: «Вор?» Честно признаюсь, что я тогда не волок в понятиях. Это потом я узнал, что они имели в виду масть.

Точнее, не совсем ее, а типа: поддерживаю ли я воровские традиции? При отрицательном или положительном ответе ко мне докопались бы и начали разборки. Но я по незнанию думал, что интересуются моей статьей. Потому ответил: «Грабитель…»Такой масти пьяные «махновцы» не знали.

Пока они кубатурили, как бы еще докопаться, вперед выступил мощный парень. Он долго присматривался в свете сороковаттной лампочки, наконец, узнал и полез обниматься. Мы с ним раньше спортом занимались вместе, потом в СИЗО пересекались.

Отношение окружающих сразу изменилось. Меня потащили в гости в блатную «хату». Осмотревшись в гостях, я увидел такое же, как у нас, по размеру помещение. Но настил один и огромный, а на нем матрасы и белоснежное постельное белье — это доктор за взятку и хорошее отношение выписал всем VIP-нарушителям постельный режим.

В зарешеченном окне — открытая форточка, стены оклеены светлыми обоями и порнокартинками из заграничных журналов. На столике «Мальборо», водка, жареное мясо, апельсины, дорогие конфеты. Тогда все это и на свободе было жутким дефицитом (кто помнит, было такое — талоны).

Остальные полмесяца я нормально дышал лишь тогда, когда в эту камеру меня в гости звали. У нас я задыхался и чуть не ослеп — от сырости или нервов у меня глаза перестали открываться. Знакомые активисты помогли и через медика отправили меня в санчасть. После я не часто, но заезжал в ШИЗО. Ничего там за много лет не изменилось.

От скуки и надеясь на лучшее, я в середине срока съездил на поселение в Архару. Там осужденные и без наказания живут хуже, чем в ШИЗО. Достаточно вспомнить, что поселенцев не кормили положняком, зарплату платили мизерную.

Голодные люди вкалывали на лесоповале. Даже если ты раздобыл денег, то готовить некогда — поднимают в полпятого утра, в пять — погрузка в машины. В лесу даешь план до шести вечера. Если не даешь план — бригаду сажают в штрафной изолятор.

Мы как новички из шизняка не вылезали. Ночью там из всех щелей выползали полчища клопов. Спать было невозможно. Если утром дежурный был добрый, то отпускал в отряд перекусить. Злые сотрудники загоняли прямо в машины и гнали на работу. Вечером — снова в камеру за невыполненный план. А как его выполнишь, если бензопила старая, трелевочник не заводится, гусеницы у него постоянно слетают.

Надоело такое послабление режима, отказался я от всех видов работ. Вертухаи долго пугали, уговаривали, после кинули меня в ШИЗО до суда. Но с ним не торопились.

Месяц я провел в грязной камере без бани, прогулки, постельных принадлежностей. Кормили раз в сутки. Обычно давали немного обезжиренного супа и каши на воде.

Форточка на окне отсутствовала, на свет лампочки слетались комары и мошки — этот как дополнение к клопам.

После похолодало, насекомые пропали, стекло так и не вставили. Согреться было невозможно, как и уснуть. От такой жизни я даже вздернуться думал. Хорошо, что суд подоспел и меня отправили на прежний вид режима. Оказалось, зря я шизняк на поселке ругал. Обратно в родную зону меня везли через несколько пересылок.

Первая из них располагалась в этом же населенном пункте, но в колонии строгого режима. Пока формировали этап, нас кинули в помещение штрафного изолятора. Вот где самый мрак — на полу по щиколотку вода и моча, парашу вынести не дают, приходится испражняться в углу. После такого есть никому не хочется.

Спать невозможно — у нар нет настила. Реально только сидеть на железном уголке. Хорошо, что нас так продержали чуть больше суток. От спертого воздуха и вони мы уже на грани потери сознания были. Это молодые здоровые парни.

Следующий свой срок я начал мотать при демократах. Они приняли закон, по которому в карцерах на ночь выдавали матрас, одеяло, подушку. Должны были также деревянные полы настелить, но с этим не торопились, так как средств не изыскали. Арестовали меня в провинции.

Такое впечатление, что там вертухаи закончили изощренные курсы по обучению тому, как досадить заключенному, но почти в рамках закона. За драки, отстаивание собственных прав и за голодовки протеста меня несколько раз в этом СИЗО водворяли в карцер — небольшое полуподвальное помещение. Даже в робу не переодели.

В шесть утра нары пристегивали к стене. Только в двадцать два часа их откидывали. Остальное же время тусовался на ногах. На бетонный пол не приляжешь, на таком же столбике не посидишь. Батарея не работает, сырость жуткая. Содержат одного.

Когда выводят за матрасом, постоянно выясняется, что твой — двойной, толстый, новый, взяли обитатели других карцеров, а взамен оставили рваную грязную тряпку.

Устроил я скандал. Дежурный даже меня по камерам повел. Нашел я свое имущество, начал спрашивать — зачем чужое брать. «Крысятник» хамить вздумал. Пришлось ему по печени проб*ть. Матрас я вернул, но заработал еще пятнадцать суток. Это, кстати, нововведение демократов.

При старой власти подряд больше пятнашки не выписывали — прав не имели. Но тогда сотрудникам приходилось хитрить. Это называлось — посадить через матрас. Отсидит нарушитель положенное, выйдет в зону с вещами и тут ему через пять минут новое нарушение придумают и в камеру запрут. Сейчас так не мудрят.

Сколько начальству нужно, столько и маринуют в «хате» неугодного зека.

Целый месяц я провел в каменном «мешке». Читать не дают, передачи тоже под запретом. Когда нары первый раз отстегнули на ночь, я увидел, что они сделаны из широких полос железа, которое насквозь проржавело и мокрое. К утру матрас пропитался влагой.

Мерзнешь постоянно, а согреться не можешь. Отжиматься и приседать сил нет — кормят-то плохо. Стоять и сидеть невозможно, дрожь пробирает. Шестнадцать часов медленно бродишь из угла в угол, как сомнамбула. Ночью на влажный матрас приходится ложиться. Одеяло куцее, не греет.

До утра раз двадцать вскочишь, подергаешь руками.

Никогда простудами не болел, а здесь что-то с внутренностями случилось. Каждые пять минут в туалет по-маленькому тянуть начало, причем очень сильно, а жидкость почти не выходит. Медику жаловаться бесполезно — его не дозовешься, а сотрудники отвечают, что ты, дескать, не в санатории.

Потом я уже из зоны в больницу тюремную ездил. Врач сказал, что поздно обратился — хроническая форма не лечится. Зато в исправительной колонии штрафной изолятор меня приятно удивил. Полы деревянные, тепло, кормят лучше, чем в общаковой столовой — это потому , что в зоне ход воровской.

Вот братва и постаралась, чтобы «под крышей» страдальцев наваристей питали. Еще и дневальный грев передает. Курево с чаем мне не нужны, а вот конфетам от друзей я радовался — в армии и в неволе сладкого всегда хочется. Такие комфортные условия в шизняке позволяли спать на чистом полу.

Жестко, правда, но все лучше, чем на цементе стоять. После переполненной зоны прямо отдыхаешь, если бы не одно но — нарушители насверлили в стенах отверстий. Моя камера не с краю, вот и приходилось часто грузы принимать и передавать в другие «хаты». Иначе нельзя – понятия обязывают.

Но так доставали эти движении!

Хуже было, когда подселяли пьяного или обдолбанного наркотой соседа. В ШИЗО сидят по мастям. Ко мне блатных кидали, только невменяемых сильно. Они и блевали, и выступали — приходилось их вразумлять словом или кулаком. Так я несколько врагов нажил — люди не прощают, когда ты их слабости видел и заставил вести себя прилично.

Поверив, что в стране все меняется к лучшему, в этот срок я тоже собрался на поселение. Попал в далекие края — в Республику Коми. Единственное, что изменилось в жизни зеков, — то, что их начали кормить положняком, высчитывая большую сумму из зарплаты. Но и вкалывать заставляли больше.

«Хозяин» не жалеет рабсилу — этапы приходят часто.

Не стал я терпеть положение раба и снова в ШИЗО оказался. Это какую фантазию нужно иметь архитектору и начальнику, чтобы такое построить! Начать с размера помещения. Потолки метра четыре высотой, ширина и длина камеры — полтора метра.

Большую часть пространства занимает параша. Выглядела она так — двухсотлитровую бочку срезали и затащили в «хату». Забираться на нее было трудно, как и удержаться на краю со спущенными штанами. Вынести такую лохань еще труднее.

Зато воняет она так, что глаза ест.

Нар в камере нет, спать приходится на полу, выпрямиться невозможно. По диагонали не лечь — мешает параша.

Совсем беда, если подселят соседа — ночью приходится скрючиваться, как эмбрионы в утробе матери, и прижиматься друг к другу. На окнах нет стекла. Здание стоит, считай, в лесу. Над дверью за решеткой — яркая лампочка.

В темное время суток на ее свет слетаются все насекомые округи, даже такие большие (с палец) усатые жуки. Они тоже кусаются.

Пришлось ругаться, грозить жалобами и личным суицидом. Вечером прапорщик вставил стекло, но насекомые все равно пролезали в щели над дверью. Амбре от параши просто душило. Последние остатки бодрости отнимали утренние экзекуции.

Начальник и его замы после подъема пытали пьяных. Мужики, как крепостные, все терпели и не хотели возвращаться в зоны. В некоторых исправительных колониях хуже, чем в концлагере. В других — «возвращенцев» с поселения в наказании переводят в «п*туш*тник».

Это больше в южных краях процветает.

После над безропотным быдлом начинали издеваться — заставляли ползать, ходить гусиным шагом, прыгать, кричать хвалу сотрудникам.

Мне всегда неудобно за чужой позор — как можно так низко пасть! Хорошо, что меня вертухаи трогать боялись, знали, что горло перегрызу.

Так я просуществовал месяц. После суд и новая зона. Там я снова в ШИЗО попал. Замначальника на построении потребовал, чтобы все встали смирно. Напомнил подполковнику, что мы не в армии, за что тут же оказался в «нулевке».

Это очень меткое название. Дело в том, что сутки может выписать только начальник. Когда его нет, нарушителя водворяют в камеру, но в срок это не засчитывается. В «нулевке» бывает много пьяных.

Никто там не убирается. Кругом блевотина, сырость, грязь, в углу моча. На улице холодно, но стекол нет. Нар и сидений не предусмотрено, пол цементный. Да и так прилечь нереально.

Перемажешься и в «низкую масть» угодишь.

Посадили меня на дневной поверке в три часа после полудня. Начальник придет завтра в десять утра, к полудню примет решение. Столько времени надо было отстоять на ногах в каменном колодце. Два шага от любой стены до противоположной. Можно перекусить себе вены, но опять же — пол в нечистотах. Упадешь, испачкаешь чистую одежду. Если откачают, позора не оберешься.

Из окна сильно дуло, особенно под утро. Никогда не думал, что человека может так трясти. Кстати, в «нулевке» еда и питье не положены. Типа в зоне тебя нет, а в ШИЗО ты еще не переведен.

К обеду следующего дня попал в камеру ШИЗО. Сотрудник и дневальный мне объяснили, что раз я с утра не стоял на довольствии, то кормить меня начнут только с завтрака.

Что толку скандалить, тем более когда прапорщик из сочувствия не поднял деревянные нары в чистой и теплой камере.

До вечера я спал. Перед пересменкой прапор объяснил, что ему попадет, и захлопнул нары. Только тогда я как следует осмотрелся. Деревянный пол, даже небольшая батарея. Бетонный столбик – упор для откинутого настила. На нем даже можно сидеть, если не боишься заболеть.

Четыре шага от стены до стены, туалет с канализацией, раковина для умывания. Словом, почти люкс. Но темно, стены закопченные, тусклая лампочка за мелкой решеткой над дверью. Ничего не видно.

В общем, не самый худший вариант, если бы не соседи за стеной. К ним продолблена здоровая пробоина — пол-литровая кружка влезала. Приходилось общаться и слушать их громкие разговоры и смех. С одной стороны — не скучно, но круглосуточный гам и обращения доставали.

За свои срока я сменил еще много ШИЗО и СУСов. Где-то сиделось сносно, в других камерах — совсем запущенно. Если в колонию заходил спецназ, то «для профилактики» нарушителей режима сильно изб*вали. Тех, кто отказывался ползать и лезть под нары, кал*чили.

Вроде и разные комиссии из ГУФСИНа в зоны заходят, прокуроры, правозащитники. Неужели такие карцеры по закону положены? Тогда почему в них так условия различаются? Нет, тут скорее всего человеческий, вернее, начальственный фактор роль играет.

Источник: https://zen.yandex.ru/media/id/5bceb98d3491a600a965960c/5bed49d0cfec6100aea4d3e7

Штрафной изолятор на зоне или почему ШИЗО в тюрьме боятся сами заключенные?

Структура исправительных учреждений сложна, в ней существуют понятия и термины, которые могут быть непонятны обычному человеку. В данной статье речь пойдёт о термине, который часто можно встретить в информационных сводках, телевизионных передачах и кинофильмах, это ШИЗО.

Стоит помнить о том, что ШИЗО это не тоже самое, что и карцер. А карцерах мы привыкли слышать из иностранных фильмов, но и в России они есть. Давайте начнем с определения штрафного изолятора.

Что такое ШИЗО и его отличие от карцера

Штрафные изоляторы существуют только в исправительных колониях – в СИЗО или тюрьмах их аналогами выступают карцеры. Основные отличия между ними заключаются в сроках заключения и характере содержания (в карцерах заключенные содержатся в одиночку, пребывают на более длительный срок — до шести месяцев).

Больше информации о том, что такое карцер и каковы условия содержания в нем, найдете в отдельном материале.

Условия содержания в штрафных изоляторах

Условия в штрафных изоляторах откровенно удручающие: площадь камер обычно не достигает и десяти квадратных метров, несмотря на то, что по СанПиН рекомендуется выделять 4 метра для одного заключенного. Технический план помещения предусматривает небольшое окно, но часто его закрывают либо несколькими листами железа, либо решеткой.

Изолятор обрамлён бетонными стенами, на которых скапливается копоть и окрашивает их в черный цвет, потолком и цементированным полом. По боковым сторонам изолятора располагаются откидные нары, пристегнутые к стенам. По центру изолятора могут быть расположены вмонтированные в пол стол или стулья. Вдоль стен проходят водопроводные трубы.

Нары представляют собой конструкции в виде нескольких, скрепленных между собой, листов дерева или железа.

В ШИЗО количество спальных мест не всегда соответствует числу содержащихся там заключенных, поэтому сон подвергается расписанию — пока одни спят, другие теснятся по углам.

Внимание! Возможность и длительность дневного сна напрямую зависит от строгости дежурной смены тюремных работников, а также от особенностей тюремного графика — осмотр камер при смене дежурных, обыск, обход помещений начальником и его заместителей, медицинским работником — все это может прервать отдых.

Освещением служит висящая по центру комнаты лампа накапливания. В углу располагается раковина. Удобства обычно представлены либо сортиром, либо выносным ведром, расположенном в углу.

Также в его обязанности входят контроль за чистотой в камере; ведение уборки камерного санузла и бачка для питьевой воды, а по окончании положенной прогулки — тюремного дворика.

На дежурного в ШИЗО могут быть возложены и другие обязанности администрацией исправительного учреждения, если они не противоречат аспектам нормативно-правовой базы о содержании заключенных под стражей.

Помимо дежурств заключенные, для которых мера взыскания в виде водворения в ШИЗО наложена с выводом на работу, занимаются днём трудовой деятельностью.

Право на получение медицинской помощи сохраняется за заключенными и осуществляется в виде профилактических медицинских осмотров и амбулаторного лечения, проводимых в специально оборудованных помещениях, расположенных в зданиях исправительного учреждения.

Санитарная обстановка катастрофическая и обусловлена несоответствием условий количеству заключенных, высокой влажностью, обилием тараканов, клопов и блох. Согласно режиму заключенные питаются три раза в день, также им положены ежедневные прогулки длительностью в полтора часа (о том, чем в исправительных учреждениях кормят осужденных, узнаете тут).

Стоит отметить, что осужденным, которые не нарушают установленный порядок во время пребывания в ШИЗО, время прогулки может быть увеличено до трех часов в день по указанию начальника исправительного учреждения.

Подобные ограничения и в без того тяжелых условиях тюрьмы создает неблагоприятную атмосферу для психического состояния заключенного и тем самым утяжеляет процесс отбывания наказания.

Справка. У нарушителей тюремного режима отбиралась повседневная одежда и выдавался хлопчатобумажный костюм с плохими гигиеническими и теплозащитными свойствами. Так было до 1992 года, когда в законодательство внесли соответствующие изменения о характере условий пребывания заключенных в ШИЗО.

Подробнее о пребывании заключенных в ШИЗО, ДИЗО и в других местах для наказания, мы рассказываем в отдельном материале.

За какие проступки назначается ШИЗО?

Пребывание в штрафном изоляторе является одним из видов дисциплинарного взыскания за нарушение установленного порядка в уголовно-исполнительных учреждениях. Стоит отметить, что ШИЗО применяется в случаях неоднократных нарушений режима содержания в тюрьме и назначается исключительно с согласия администрации.

К основным причинам попадания в штрафной изолятор относят:

• Систематические нарушения порядка: драки, скандалы, разжигание розни, конфликты с тюремным персоналом.
• Хранение предметов, запрещенных или непредусмотренных уголовно-исполнительным кодексом Российской Федерации: наркотические вещества, различные виды оружия, химические вещества с ядовитыми свойствами.

Контроль за созданием, функционированием и ликвидацией помещений камерного типа осуществляется федеральным органом исполнительной власти, реализующим государственную политику и нормативно-правовое регулирование в сфере исполнения уголовных наказаний.

Назначение пребывания в штрафном изоляторе как меры наказания за различные проступки и нарушения режима регламентировано на законодательном уровне — в статье №118 уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации. Особенности содержания осужденных описаны в Приказе Минюста России от 27.03.2019 N 51 «О внесении изменений в Правила внутреннего распорядка исправительных учреждений».

В документах, указанных выше, отмечается лимит пребывания заключенного-нарушителя в штрафном изоляторе – по закону это время не должно превышать пятнадцати дней. Однако в случаях продолжения нарушений порядка и отсутствия признаков исправления в поведении заключенного возможно увеличение данного срока. Существует негласная схема:

1. Заключенного, нарушившего внутренний распорядок, помещают в штрафной изолятор на 15 суток по требованию администрации тюрьмы.
2. По истечении срока пребывания, осужденного переводят в общую камеру.
3. Спустя короткий промежуток времени, против него выдвигают обвинения или провоцируют на противоправные действия, после чего администрация выдвигает новое требование для возврата осужденного в штрафной изолятор.

Важно! Если же повторное помещение нарушителя в ШИЗО не приводит к результатам, предусмотрен более тяжкий вид наказания — направление в одиночные камеры или карцеры, где время пребывания может быть увеличено в разы.

Кого не сажают в штрафной изолятор?

Согласно статье №117 уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации штрафной изолятор, помещения камерного типа и единые помещения камерного типа не могут быть применены в качестве наказания для определенного круга лиц, к которым относятся:

• Осужденные женщины, у которых есть дети в возрасте до трех лет, находящиеся в домах ребенка при исправительном учреждении.
• Осужденные женщины, которые получили освобождение от работы по причине беременности или родов.
• Осужденные лица, которые были признаны инвалидами 1 группы в результате медико-социальной экспертизы.

Если такое и случается, что беременная женщина или инвалид сильно буянят, хотя это и огромная редкость, сотрудники исправительного учреждения найдут способы помимо ШИЗО которые помогут в борьбе с буйностью заключенного (ой).

Что запрещено при пребывании в ШИЗО?

Основные запреты в период пребывания в ШИЗО регламентированы приказом Минюста РФ от 16.12.2016 № 295 «Об утверждении правил внутреннего распорядка».

1. В штрафном изоляторе заключенным запрещается иметь при себе продукты питания, а также личные вещи, за исключением предметов личной гигиены, одной пары тапочек, письменных и почтовых принадлежностей, а также литературы религиозной направленности, предметов культа индивидуального пользования.
2. Запрещено хранить индивидуальные средства гигиены, одноразовые бритвы и посуду для приема пищи в любом другом месте, кроме специально отведенного. Указанные предметы выдаются осужденным младшим инспектором по надзору за осужденными в ШИЗО только на определенный промежуток времени каждый день.
3. Осужденному запрещено хранить принадлежности для написания писем и заметок у себя. Их хранение поручается младшему инспектору по надзору за осужденными в ШИЗО и выдаются они только на время написания писем, телеграмм. Запрещено пользоваться печатными изданиями из библиотеки ИУ во время, не соответствующее распорядку, а также портить их.
4. Запрещено курение в стенах ШИЗО. Всем осужденным, переведенным в ПКТ, ЕПКТ, одиночные камеры, курение разрешается в период прогулки, предусмотренной распорядком. Спички и сигареты хранятся у младшего инспектора по надзору за осужденными, содержащимися в штрафных помещениях и выдаются осужденным по их просьбе.
5. Заключенные, содержащиеся в ПКТ, ЕПКТ и одиночных камерах, имеют право выписывать книги, журналы и газеты, иметь при себе судебные решения по уголовному делу, а также ответы по результатам рассмотрения предложений, заявлений, ходатайств и жалоб, но работать с ними и изучать их осужденным разрешено во время, не соответствующее распорядку.
6. Заключенным запрещено пользоваться простыми карандашами, авторучками (в неметаллическом корпусе), стержнями (синего, фиолетового, черного цветов), тетрадями, почтовыми марками, открытками, конвертами, во время, не соответствующее распорядку дня, при этом количество находящихся в пользовании перечисленных предметов не может быть более двух экземпляров, кроме почтовых марок, открыток и конвертов.
7. Заключенным, которые проходят обучение в общеобразовательных школах, профессиональных училищах и непосредственно на рабочих местах во время производственной деятельности, в период нахождения в ШИЗО, ПКТ, ЕПКТ и в одиночных камерах запрещено посещать занятия, однако за ними сохраняются право иметь при себе учебники и возможность самостоятельной учебы и консультаций с преподавателями.
8. Осужденным запрещено проходить профилактические осмотры и амбулаторное лечение в общих санчастях и отделениях. Все лечебные мероприятия осуществляются в специально оборудованном помещении.
9. При пребывании в ШИЗО запрещается: без разрешения начальства покидать камеры и других помещения ШИЗО, ПКТ, ЕПКТ; разговаривать с другими заключенными, передавать какие-либо предметы лицам, находящимся в других камерах или иных помещениях ШИЗО, ПКТ, ЕПКТ, одиночных камер, осуществлять контакт с ними посредством переписки и перестукивания;
10. Запрещено осужденным использовать не по назначению камерное оборудование и уборочный инвентарь, а также портить его; преднамеренно портить или чинить сантехническое или электрическое оборудование, без разрешения начальства производить ремонт сантехники или регулировать характер освещенности в камере; создавать засоры в санузлах камер; снимать со стен камер информационные стенды, памятки, плакаты, регламентирующие основные права и обязанности осужденных в исправительном учреждении, вызывать ложное срабатывание системы противопожарной безопасности.
11. Категорически запрещено общаться с осужденными, находящимися в соседних камерах или тюремном дворе, посредством выбрасывания либо принятия чего-либо из окон камер, высовывания в форточку.
12. Возбраняется нахождение заключенного на близком расстоянии от смотрового глазка камерной двери. Запрещены попытки закрыть смотровой глазок, заклеить объективы камер видеонаблюдения. Не разрешается открывать форточку для приема пищи, расположенную по центру двери в камеру.

Огромный спектр запретов и ограничений при пребывании в штрафном изоляторе позволил бывалым заключенным окрестить это место «тюрьмой в тюрьме».

Справедливости ради, стоит отметить, что в этом мрачном, испытывающем человека на прочность, месте оказываются далеко не все лица, преступившие закон и отбывающие наказание, и поэтому каждому заключённому лучше заранее представлять, что такое штрафной изолятор и чем он страшен.

Если человек попал в места лишения свободы, лучшей стратегией для него станет придерживание норм и правил, избегание конфликтов с работниками тюрьмы, так как пребывание в ШИЗО моментально увеличивает риски пошатнуть физическое и психическое здоровье.

Источник: https://pravovoi.center/ugolovnoe-pravo/nakazanie/lishenie-svobody/kolonii/shtrafnoj-izolyator.html

Цеповяза поместили в штрафной изолятор‍

ячеслава Цеповяза, отбывающего срок по делу о массовом убийстве в станице Кущевская, поместили в штрафной изолятор (ШИЗО). Об этом рассказала РИА Новости председатель общественной наблюдательной комиссии Амурской области Наталья Охотникова.

«Наверное, какой-то проступок сделал, нарушил внутренний распорядок», — сказала Охотникова

Осужденный может находиться в ШИЗО до одного месяца, напомнила она.

«Будем выезжать в колонию вместе с прокуратурой», — заключила Охотникова.

Позднее прокуратура Амурской области сообщила, что Цеповяз систематически нарушал правила исправительного учреждения.

Проверка показала, что должностные лица колонии облегчили Цеповязу условия отбытия наказания. Это выражалось не только в передаче ему дорогих продуктов, но и предоставлении дополнительных свиданий, возможности свободно пользоваться мобильным и стационарным телефонами, а также встречаться с другими осужденными, с которыми по закону он не имеет права общаться.

Условия содержания

Ранее Охотникова рассказала РИА Новости об условиях содержания Цеповяза.По ее словам, он отбывает наказание в приамурской колонии строгого режима на обычных условиях, без привилегий.

«Читает, живет в бараке. Раньше он работал, сейчас не работает, ему поставили инвалидность, что-то с рукой», — сказала Охотникова.

Цеповяз отбывает наказание в Амурской области. Ранее в СМИ появились фотографии, на которых заключенный позирует в тюремной робе с мобильным телефоном в руках, а на столе у него продукты явно не из тюремного меню: крабы, шашлык и красная икра. Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков сказал, что подобные публикации должны быть предметом интереса ведомств, курирующих систему исполнения наказаний.

Бастрыкин потребовал дать «жесткую правовую оценку» действиям сотрудников колонии, которые, судя по данным СМИ, «стремятся облегчить условия отбывания наказания лицу, совершившему чудовищные преступления против личности».

Кроме того, глава СК поручил «незамедлительно принять решение о возбуждении уголовного дела», если будет найден состав преступлений. Ход проверки проконтролирует центральный аппарат ведомства.

В УФСИН по Приамурью ранее заявляли, что появившиеся в интернете фото сделаны еще три года назад, и пообещали передать материалы о «нарушениях правил внутреннего распорядка исправительного учреждения» в следственные органы.

Также в колонию с проверкой выехал зампрокурора Приамурья и представитель прокуратуры по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях.

Главаря Кущевской ОПГ Сергея Цапка и членов его банды осудили за убийство 12 человек осенью 2010 года. Это преступление считается одним из самых громких в современной истории России. Самого Цапка приговорили к пожизненному заключению, но он скончался от болезни в июле 2014 года в СИЗО, где ожидал рассмотрения жалобы на приговор.

Наказать надо руководство колонии

Надо наказать руководство колонии, считает глава комитета Госдумы по госстроительству и законодательству Павел Крашенинников.

«Разобраться надо, посмотреть, как туда что поступало, какие каналы. Кто-то, значит, был завязан в этом. В общем, во всем надо разобраться», — сказал он.

При этом депутат подчеркнул, что ужесточения содержания заключённых на законодательном уровне не требуется.

«Для всех ухудшится ситуация, а для них как было, так и останется. Подозреваю, что такие случаи существуют. Этот всплыл. Значит, надо выводы какие-то делать», — добавил Крашенинников.

Атака со стороны экс-супруги

В свою очередь, адвокат заключенного Роман Боков считает, что появившиеся в СМИ фотографии «красивой жизни» — это информационная атака со стороны бывшей супруги Цеповяза.

Боков назвал это неслучайным: по его словам, фотографии «всплыли сейчас, после того как в Краснодаре краевой суд отменил решение районного суда по брачному договору» — Цеповяз и его бывшая супруга Наталья Стришняя делят имущество после развода.

По словам адвоката, Цеповяз считает, что «фотографии можно очень легко отредактировать».

«Он поясняет, что, возможно, где-то какие-то фото были с дня «открытых дверей», возможно, на эти фото было что-то наложено», — добавил Боков.

Источник: https://ria.ru/20181108/1532358325.html?in=t